Бакулин Владимир Николаевич
(1939-2012)
Владимир Николаевич Бакулин родился 03 сентября 1939 года на Кубани, в станице Петровской Черноерковского района. На Камчатку прибыл в возрасте полугода со своими родителями. Как родителям удалось добраться до Камчатки, никаких исторических данных у Владимира Николаевича не было. Поселилась семья в Усть-Камчатске, на РКЗ-66. В 1958 году Владимир окончил Ключевскую среднюю школу. В этом же году поступил в рыбный институт г. Владивостока, но уже в 1959 г. прибыл к брату в Алма-Ату, устроился на стройку рабочим. В 1961 году поступил в Казанский политехнический институт на строительный факультет. В 1973 г. получил второе высшее образование – окончил факультет журналистики в КазГУ.
Параллельно с учебой и работой Бакулин занимался классической борьбой в спортивном обществе «Локомотив». Был на соревнованиях в 18-ти городах мира. Неоднократный призёр чемпионатов СССР, чемпион Европы (1966), чемпион мира (1967), серебряный призёр олимпийских игр в Мехико (1968). Победитель восьми международных турниров, в том числе 2-кратный победитель турнира по борьбе имени Ивана Поддубного. Заслуженный мастер спорта СССР (1968). Работал тренером в спортивных обществах «Локомотив» и «Динамо». С 1979 по 1984 год заведовал кафедрой физкультуры в Алма-Атинском архитектурно-строительном институте. О своём пристрастии к спорту Владимир Николаевич рассказывал: «Каков же мой путь в спорт? В Ключах, в школе, я учился хорошо. Окончил школу с двумя четверками – остальные – пятерки, но физкультуру и спорт я обожал. Посему, прибыв в Алма-Ату, я через пять дней нашел секцию борьбы и стал в ней тренироваться. Сила, выносливость, благодаря Камчатскому образу жизни были. Осталось «нажать» на технику».
На Камчатку Владимир Бакулин приезжал постоянно с 1966 года по 1988 год. Был частым гостем в школе № 4, рассказывал ключевским ребятам о своих спортивных достижениях, встречался с друзьями детства и юности. Не мог он забыть Камчатку, в своих стихах часто возвращался к ней, воспевал милые сердцу Ключи. Автор поэтического сборника «Стихи» (2008).
БЕЗ КАМЧАТКИ – НЕ ЖИЗНЬ, ОПЕЧАТКА
***
Я сватаю слова и заключаю браки,
И чистый лист под ложе отвожу.
У женихов сверкают рифмы-фраки,
Невесты прячутся в метафору-фату.
Возводятся дворцы из афоризмов,
Под сводами которых зыбкий звук
Вдруг обретает крепость силлогизмов,
А парадоксы чертят тайны круг.
И день, и ночь, что пилигрим, настырно
Кочует смысл в пространстве между строк,
А на запрос души взаимно
Без промедленья отвечает слог.
И не боюсь я голоса невежды,
Его упрёки только веселят!
И смысла слоги крепкие одежды
Сполохи разума навеки сохранят!
***
Лёгким бризом навеяны мысли
Неокрепших и зыбких строф,
И тяжелым канатом свисли
Окончанья недобранных строк.
Неуклюжие робкие рифмы,
Будто палуба, валят с ног.
И не найдены жёсткие рифмы,
Чтобы стих закачаться смог
Кораблём, где командует слог,
Где метафоры тянутся в стропы.
И пьянит поэтический грог
Пассажиров на книжных широтах.
***
Неволит осень быть послушным
Дождям грибным и тучам скучным,
Обрядит в плащ и всучит зонт
Необъяснимый горизонт.
Асфальт, замученный прохожим,
Спешит обмыться в лужах. Схожи
Вчерашний день, вчерашний шаг
С сегодняшним и так и сяк.
Но сердцу будней постоянство
Родит в нём суетно упрямство.
В холодных струях дерзкий лоб,
Уже слепит стиха озноб.
И как ни странно, но весна
Дорогу в осени прожгла.
И скинут плащ, и брошен зонт
Под самый-самый горизонт.
***
День не спешит уйти на переплавку.
Вечерних зорь не пламенеет горн.
Но ночь уже оформила заявку,
Звезду подняв над пропастями гор.
Ночь не спешит, а тени всё длиннее,
Как сторожа уходят на посты.
И тишина становится нежнее,
И ощутимей всплески темноты.
О, человек, свидетель перемены
На грани смен лучей и слепоты.
Величественнее не придумать сцены,
Где режиссёр – природа, зритель – ты.
ПОЛЫНЬ
Ты не ярка, но как душиста,
Полынь заезженных дорог.
С собой нарву и в домик чистый
Шагнёшь со мной через порог.
И снова в путь. А возвернувшись,
На прежнем месте нахожу
Стеблей полыни сноп уснувший
С горшком разбитым на полу.
Но запах – эликсир скитаний
Не предал память обо мне.
Неожидаемость свиданий,
Как приступ в праздной суете.
***
Прости, стихия тишины,
За прошлый день и за сегодня:
Разбой чиним в твоих угодьях,
Порой, не ведая вины.
Прости за слов ненужных вьюгу,
Чем выстужался тёплый кров,
За умирающую кровь
И равнодушие друг к другу.
***
Никогда я не был так спокоен,
Хоть и сердца не равны толчки.
Как обретший раны в поле воин,
Мне не страшно падать на ножи.
Не теряю ненависти дикой
Я к базару глупости людской.
Не хочу, как стебель повилики,
Пробиваться в крепкий травостой.
А хочу служить я человеку:
Быть распахнут для беды любой
С первых дней родившегося века
В нашей жизни вовсе не простой.
***
В сомнительной тиши
В свете луны бесстрастной
Наитие души
Становится опасным.
Сжигает мысли страх,
И медленно, с дороги
Крадётся тени прах,
Чтоб овладеть порогом.
У плоти в суете
И смех и плачь – что братья;
В зловещей пустоте
Весомы, как проклятья.
А слухи сквозняком
Сочатся во все щели.
Мы словно в ночь идём,
Не задаваясь целью.
И что же нас спасёт
От суеты напрасной?
И где тот Дон Кихот
В горении прекрасном?!
***
Память – пощада,
Память и месть.
Клич у народа:
«Совесть и честь».
***
Да, не скрываю, да, ропщу.
И сколь удачу не ращу,
Как не вздымаю в небо лом,
Я духом чист, но нищ мой дом.
***
У одиночества нет тени
И это страшная пора:
В ней нет ни страсти, ни мгновений,
А родственник её – хандра.
ОДИНОЧЕСТВО
День кончился. Зари
Опущенные шторы.
Последние шаги,
Щелчки дверных запоров.
Соседний дом в огнях,
По окнам бродят тени,
И будто я в гостях
В обжитых мною стенах.
Сбежал куда-то стул,
Диван угрюм и тесен.
Испуганно моргнул
Торшер над стойкой кресел.
Рассерженным котом
На кухне газ шипит,
С невымытым лицом
Гора посуды спит.
И мне пора. Покой
С заботой перемешан.
Часы – мой часовой,
Режим их строг и взвешен.
По оптимальной мерке
Ночь кончилась. Заря.
Подняты к небу шторы,
И множатся шаги,
И щелкают запоры.
***
Застеклённый дождями асфальт
Небеса опрокинул под ноги.
Поживём хоть сегодня, как боги,
Усмирив на мгновенье свой гвалт.
Да простим накипевшую злость
Всем живущим в повёрнутом мире.
И равны будем все в этом пире,
Как обретшие жирную кость.
Только неба не будет для нас.
Облака проплывают над нами.
И промчавшись, дожди косяками
Промывают пространство для глаз.
Обнажится вновь серый асфальт
Тем обычным, чем значится в жизни
Для веселья, рожденья и тризны,
И опять недовольство и мат.
Лишь остатки застенчивых луж,
Как обрывки ненужной забавы,
Мёртвым всплеском напомнят: «Куда вы
Всё несётесь, как облако душ?»
***
Беги, бегун, земля с тобой летит
Кругами вечности в спиралях мироздания.
О, как ты с нею неразрывно слит
От пульса и до проблесков сознания.
Беги, бегун, как струи пенных рек,
Обгонишь время – честь тебе по праву!
У вечности ты – дерзости разбег,
Она найдёт всему достойную оправу.
Ни золото, ни звон пустых монет
Твоим рывкам не явятся помехой.
Всему хвалебному решительное: «Нет!»,
И честь сверкнёт на знамени успеха.
Смелей, быстрей. Пусть половодьем вен
Гудит усталость, силы вымывая.
Пройдут года и бронзовых колен
Коснётся взглядом молодость иная.
ПРЕДАННОСТЬ
Вильнуть хвостом и посмотреть в глаза,
Прижаться вдруг к хозяйскому колену
И заскулить – глаза пробьёт слеза.
И пёс простит и цепь, и жизнь подобно плену.
Пойдёт за ним, сбивая лапы в кровь,
Не рассуждая о собачьей доле,
От недругов оберегая кров
На поводке его капризной воли.
Ах, человек, бери пример у пса,
Признай поток любови неизбывный.
Понятно – это сделать без хвоста
Хоть трудно, но вполне взаимно.
В КРЫМУ
Платаны, платаны – широкие листья.
Сложила война из камней обелиски.
Не тёсаны грани, огонь не горит,
Здесь судьбы людские сходили с орбит.
Рука человека здесь строк не писала,
Но пулями судьбы расписаны в скалах.
Надолго, навечно изломы гранита,
Суровая повесть о жизнях зарытых.
Здесь ветер напоен матросскою местью,
Хрипели от жажды прощальные песни,
А чайки лениво колышут крылом.
А где-то в Сибири дрожат под платком
Старушечьи плечи,
Для них каждый вечер
Надежда на встречу.
Я с Севера тоже, молчу, заворожен.
Родные платаны, нет памяти строже
Чем эта. Застыли граниты седые,
Я знаю, что камни от боли немые.
И в ласковом море всем взорам открыто
Мне видится: ничто не забыто.
Покой безмятежно над миром парит,
Мы помним о горе, никто не забыт.
ОЖИДАНИЕ
Где доброта запрятана?
Может в морщинах глубоких
Или в ладонях, где пятна
Смываются после работы.
В хлопотах любящей матери,
В поле ещё не спелом,
В хлебе на чистой скатерти
Ломтями в сиянии белом.
В шествии утренней смены
К фабрикам, службам, заводам,
В вое пожарной сирены
Под дымным небесным сводом.
Лепится в шепоте страстном,
В лунном обманном сиянии –
Перечислять напрасно:
Она для меня в ожидании.
ПОЖАЛЕЙ
Пожалей меня улыбкой,
С губ усмешку прогони,
Чтобы в жизни моей зыбкой
Заиграли вдруг огни.
На реке моей запруды
И фарватер обмелел.
От печали по подруге
На висках седой прострел.
Не сумел сдержать поводья
Её яростных причуд.
И в бессонье ночь уводит
На страданья, как на суд.
Мне одно теперь осталось:
По весне проситься в клин
Журавлей, чтоб в плотной стае
Позабыл, что я один.
***
Какою жизнею живёшь
Двойной, тройной, десятизначной?
О ком ты память бережёшь
В своём пути неоднозначном.
Утра застенчивую дрожь,
Дней серую неторопливость
И сумерек прозрачных ложь
Воспринимаешь будто милость.
И не подвержена молве
В согласье с миром проживаешь.
А свою память обо мне
Похоронила иль скрываешь?
Позволь надеяться на сон,
На абрис мысли неудачный:
Что твоего сердечка трон
Я занял постоянством мрачным.
***
Он заблудился где-то
Вечерний твой звонок.
Беспомощный и жалкий,
Как брошенный щенок.
И тычется в чужие
Квартиры поздний звон,
Но тих и безответен
Уснувший телефон.
Пойду к звонку навстречу
В сумятице шагов;
Я проведу весь вечер
Без нужных сердцу слов.
Пятно настольной лампы,
Рассвет прилип к окну.
Ни шороха, ни звука…
А я всё жду… и жду…
РОМАНС
Воспоминанья без причины
Заденут сердце и покой,
О страсти юности невинной
Напомнит выстрел холостой.
Как много было пережито:
Курганы клятв, озёра слёз.
А слёз доверчивую свиту
Воспринимаешь как курьёз.
Но в самой глубине сознанья
Теплится нежность ко всему,
И молодости вскрик прощальный
Поднимет в чувствах остроту.
И снова видишь молодое,
Готов брести по целине.
Всё застарелое, больное
Уступит место новизне.
МЕЧТЫ
Отпусти моё сердце, печаль,
От меня отодвинься немного.
Предо мною прозрачная даль
И ступени родного порога.
Я, конечно, устал от путей
И набрался житейского шума.
В моих мыслях острей и острей
Зреет чётко настырная дума.
Бросить всё и уехать туда,
Где начало рассветов и зорей,
Где на пирсах скучают суда,
Забавляется волнами море!
Через устье навстречу реке
Понесёт меня бешеный катер.
И держась на упругой волне,
Мы проскочим капризный фарватер.
Обязательно выйдут навстречу
Друзья детства и школьной поры.
В покаянье своём я отвечу
За молчанье и леность души.
Предо мною прозрачная даль,
Предо мною родная Камчатка.
То, что брошу с отъездом, не жаль.
Без Камчатки – не жизнь, опечатка!
***
Как нелегко строку настроить на звучанье,
Прозрачным вылить смысл в капризную строфу.
В стихе отметив проблески сознанья,
Пустить его на твёрдую тропу.
И замирая ждать: не рвётся ли дыханье
В словах, где слоги – рядовые рифм,
Напряжены процессом созиданья;
И не даёт ли сбоя строгий ритм.
И бумерангом стих, быть может, возвернётся,
Весь искалеченный правилами судьбы.
Ну что ж, и в жизни так: кто плачет, кто смеётся –
Мы все заложники единственной тропы.