Нажмите "Enter", чтобы перейти к контенту

БАКУЛИН Владимир Николаевич

 

Бакулин Владимир Николаевич

(1939-2012)

       Владимир Николаевич Бакулин родился 03 сентября 1939 года на Кубани, в станице Петровской Черноерковского района. На Камчатку прибыл в возрасте полугода со своими родителями. Как родителям удалось добраться до Камчатки, никаких исторических данных у Владимира Николаевича не было. Поселилась семья в Усть-Камчатске, на РКЗ-66. В 1958 году Владимир окончил Ключевскую среднюю школу. В этом же году поступил в рыбный институт г. Владивостока, но уже в 1959 г. прибыл к брату в Алма-Ату, устроился на стройку рабочим. В 1961 году поступил в Казанский политехнический институт на строительный факультет. В 1973 г. получил второе высшее образование – окончил факультет журналистики в КазГУ.

        Параллельно с учебой и работой Бакулин занимался классической борьбой в спортивном обществе «Локомотив». Был на соревнованиях в 18-ти городах мира. Неоднократный призёр чемпионатов СССР, чемпион Европы (1966), чемпион мира (1967), серебряный призёр олимпийских игр в Мехико (1968). Победитель восьми международных турниров, в том числе 2-кратный победитель турнира по борьбе имени Ивана Поддубного. Заслуженный мастер спорта СССР (1968). Работал тренером в спортивных обществах «Локомотив» и «Динамо». С 1979 по 1984 год заведовал кафедрой физкультуры в Алма-Атинском архитектурно-строительном институте.   О своём пристрастии к спорту Владимир Николаевич рассказывал: «Каков же мой путь в спорт? В Ключах, в школе,  я учился хорошо. Окончил школу с двумя четверками – остальные – пятерки, но физкультуру и спорт я обожал. Посему, прибыв в Алма-Ату, я через пять дней нашел секцию борьбы и стал в ней тренироваться. Сила, выносливость, благодаря Камчатскому образу жизни были. Осталось «нажать»  на технику».

            На Камчатку Владимир Бакулин приезжал постоянно с 1966 года по 1988 год. Был частым гостем в школе № 4, рассказывал ключевским ребятам о своих спортивных достижениях, встречался с друзьями детства и юности. Не мог он забыть Камчатку, в своих стихах часто возвращался к ней, воспевал милые сердцу Ключи. Автор поэтического сборника «Стихи» (2008).

 

БЕЗ КАМЧАТКИ – НЕ ЖИЗНЬ, ОПЕЧАТКА

***

Я сватаю слова и заключаю браки,

И чистый лист под ложе отвожу.

У женихов сверкают рифмы-фраки,

Невесты прячутся в метафору-фату.

 

Возводятся дворцы из афоризмов,

Под сводами которых зыбкий звук

Вдруг обретает крепость силлогизмов,

А парадоксы чертят тайны круг.

 

И день, и ночь, что пилигрим, настырно

Кочует смысл в пространстве между строк,

А на запрос души взаимно

Без промедленья отвечает слог.

 

И не боюсь я голоса невежды,

Его упрёки только веселят!

И смысла слоги  крепкие одежды

Сполохи разума навеки сохранят!

 

***

Лёгким бризом навеяны мысли

Неокрепших и зыбких строф,

И тяжелым канатом свисли

Окончанья недобранных строк.

 

Неуклюжие робкие рифмы,

Будто палуба, валят с ног.

И не найдены жёсткие рифмы,

Чтобы стих закачаться смог

 

Кораблём, где командует слог,

Где метафоры тянутся в стропы.

И пьянит поэтический грог

Пассажиров на книжных широтах.

 

***

Неволит осень быть послушным

Дождям грибным и тучам скучным,

Обрядит в плащ и всучит зонт

Необъяснимый горизонт.

 

Асфальт, замученный прохожим,

Спешит обмыться в лужах. Схожи

Вчерашний день, вчерашний шаг

С сегодняшним и так и сяк.

 

Но сердцу будней постоянство

Родит в нём суетно упрямство.

В холодных струях дерзкий лоб,

Уже слепит стиха озноб.

 

И как ни странно, но весна

Дорогу в осени прожгла.

И скинут плащ, и брошен зонт

Под самый-самый горизонт.

 

***

День не спешит уйти на переплавку.

Вечерних зорь не пламенеет горн.

Но ночь уже оформила заявку,

Звезду подняв над пропастями гор.

 

Ночь не спешит, а тени всё длиннее,

Как сторожа уходят на посты.

И тишина становится нежнее,

И ощутимей всплески темноты.

 

О, человек, свидетель перемены

На грани смен лучей и слепоты.

Величественнее не придумать сцены,

Где режиссёр – природа, зритель – ты.

 

ПОЛЫНЬ

 

Ты не ярка, но как душиста,

Полынь заезженных дорог.

С собой нарву и в домик чистый

Шагнёшь со мной через порог.

 

И снова в путь. А возвернувшись,

На прежнем месте нахожу

Стеблей полыни сноп уснувший

С горшком разбитым на полу.

 

Но запах – эликсир скитаний

Не предал память обо мне.

Неожидаемость свиданий,

Как приступ в праздной суете.

 

***

Прости, стихия тишины,

За прошлый день и за сегодня:

Разбой чиним в твоих угодьях,

Порой, не ведая вины.

 

Прости за слов ненужных вьюгу,

Чем выстужался тёплый кров,

За умирающую кровь

И равнодушие друг к другу.

 

***

Никогда я не был так спокоен,

Хоть и сердца не равны толчки.

Как обретший раны в поле воин,

Мне не страшно падать на ножи.

 

Не теряю ненависти дикой

Я к базару глупости людской.

Не хочу, как стебель повилики,

Пробиваться в крепкий травостой.

 

А хочу служить я человеку:

Быть распахнут для беды любой

С первых дней родившегося века

В нашей жизни вовсе не простой.

 

***

В сомнительной тиши

В свете луны бесстрастной

Наитие души

Становится опасным.

Сжигает мысли страх,

И медленно, с дороги

Крадётся тени прах,

Чтоб овладеть порогом.

У плоти в суете

И смех и плачь – что братья;

В зловещей пустоте

Весомы, как проклятья.

А слухи сквозняком

Сочатся во все щели.

Мы словно в ночь идём,

Не задаваясь целью.

И что же нас спасёт

От суеты напрасной?

И где тот Дон Кихот

В горении прекрасном?!

 

***

Память – пощада,

Память и месть.

Клич у народа:

«Совесть и честь».

 

***

Да, не скрываю, да, ропщу.

И сколь удачу не ращу,

Как не вздымаю в небо лом,

Я духом чист, но нищ мой дом.

 

***

У одиночества нет тени

И это страшная пора:

В ней нет ни страсти, ни мгновений,

А родственник её – хандра.

 

ОДИНОЧЕСТВО

 

День кончился. Зари

Опущенные шторы.

Последние шаги,

Щелчки дверных запоров.

 

Соседний дом в огнях,

По окнам бродят тени,

И будто я в гостях

В обжитых мною стенах.

 

Сбежал куда-то стул,

Диван угрюм и тесен.

Испуганно моргнул

Торшер над стойкой кресел.

 

Рассерженным котом

На кухне газ шипит,

С невымытым лицом

Гора посуды спит.

 

И мне пора. Покой

С заботой перемешан.

Часы – мой часовой,

Режим их строг и взвешен.

 

По оптимальной мерке

Ночь кончилась. Заря.

Подняты к небу шторы,

И множатся шаги,

И щелкают запоры.

 

***

Застеклённый дождями асфальт

Небеса опрокинул под ноги.

Поживём хоть сегодня, как боги,

Усмирив на мгновенье свой гвалт.

 

Да простим накипевшую злость

Всем живущим в повёрнутом мире.

И равны будем все в этом пире,

Как обретшие жирную кость.

 

Только неба не будет для нас.

Облака проплывают над нами.

И промчавшись, дожди косяками

Промывают пространство для глаз.

 

Обнажится вновь серый асфальт

Тем обычным, чем значится в жизни

Для веселья, рожденья и тризны,

И опять недовольство и мат.

 

Лишь остатки застенчивых луж,

Как обрывки ненужной забавы,

Мёртвым всплеском напомнят: «Куда вы

Всё несётесь, как облако душ?»

 

***

Беги, бегун, земля с тобой летит

Кругами вечности в спиралях мироздания.

О, как ты с нею неразрывно слит

От пульса и до проблесков сознания.

 

Беги, бегун, как струи пенных рек,

Обгонишь время – честь тебе по праву!

У вечности ты – дерзости разбег,

Она найдёт всему достойную оправу.

 

Ни золото, ни звон пустых монет

Твоим рывкам не явятся помехой.

Всему хвалебному решительное: «Нет!»,

И честь сверкнёт на знамени успеха.

 

Смелей, быстрей. Пусть половодьем вен

Гудит усталость, силы вымывая.

Пройдут года и бронзовых колен

Коснётся взглядом молодость иная.

 

ПРЕДАННОСТЬ

 

Вильнуть хвостом и посмотреть в глаза,

Прижаться вдруг к хозяйскому колену

И заскулить – глаза пробьёт слеза.

И пёс простит и цепь, и жизнь подобно плену.

 

Пойдёт за ним, сбивая лапы в кровь,

Не рассуждая о собачьей доле,

От недругов оберегая кров

На поводке его капризной воли.

 

Ах, человек, бери пример у пса,

Признай поток любови неизбывный.

Понятно – это сделать без хвоста

Хоть трудно, но вполне взаимно.

 

В КРЫМУ

 

Платаны, платаны – широкие листья.

Сложила война из камней обелиски.

Не тёсаны грани, огонь не горит,

Здесь судьбы людские сходили с орбит.

Рука человека здесь строк не писала,

Но пулями судьбы расписаны в скалах.

Надолго, навечно изломы гранита,

Суровая повесть о жизнях зарытых.

Здесь ветер напоен матросскою местью,

Хрипели от жажды прощальные песни,

А чайки лениво колышут крылом.

А где-то в Сибири дрожат под платком

Старушечьи плечи,

Для них каждый вечер

Надежда на встречу.

 

Я с Севера тоже, молчу, заворожен.

Родные платаны, нет памяти строже

Чем эта. Застыли граниты седые,

Я знаю, что камни от боли немые.

И в ласковом море всем взорам открыто

Мне видится: ничто не забыто.

Покой безмятежно над миром парит,

Мы помним о горе, никто не забыт.

 

ОЖИДАНИЕ

 

Где доброта запрятана?

Может в морщинах глубоких

Или в ладонях, где пятна

Смываются после работы.

 

В хлопотах любящей матери,

В поле ещё не спелом,

В хлебе на чистой скатерти

Ломтями в сиянии белом.

 

В шествии утренней смены

К фабрикам, службам, заводам,

В вое пожарной сирены

Под дымным небесным сводом.

 

Лепится в шепоте страстном,

В лунном обманном сиянии –

Перечислять напрасно:

Она для меня  в ожидании.

 

ПОЖАЛЕЙ

 

Пожалей меня улыбкой,

С губ усмешку прогони,

Чтобы в жизни моей зыбкой

Заиграли вдруг огни.

 

На реке моей запруды

И фарватер обмелел.

От печали по подруге

На висках седой прострел.

 

Не сумел сдержать поводья

Её яростных причуд.

И в бессонье ночь уводит

На страданья, как на суд.

 

Мне одно теперь осталось:

По весне проситься в клин

Журавлей, чтоб в плотной стае

Позабыл, что я один.

 

***

Какою жизнею живёшь

Двойной, тройной, десятизначной?

О ком ты память бережёшь

В своём пути неоднозначном.

 

Утра застенчивую дрожь,

Дней серую неторопливость

И сумерек прозрачных ложь

Воспринимаешь будто милость.

 

И не подвержена молве

В согласье с миром проживаешь.

А свою память обо мне

Похоронила иль скрываешь?

 

Позволь надеяться на сон,

На абрис мысли неудачный:

Что твоего сердечка трон

Я занял постоянством мрачным.

 

***

Он заблудился где-то

Вечерний твой звонок.

Беспомощный и жалкий,

Как брошенный щенок.

 

И тычется в чужие

Квартиры поздний звон,

Но тих и безответен

Уснувший телефон.

 

Пойду к звонку навстречу

В сумятице шагов;

Я проведу весь вечер

Без нужных сердцу слов.

 

Пятно настольной лампы,

Рассвет прилип к окну.

Ни шороха, ни звука…

А я всё жду… и жду…

 

РОМАНС

 

Воспоминанья без причины

Заденут сердце и покой,

О страсти юности невинной

Напомнит выстрел холостой.

 

Как много было пережито:

Курганы клятв, озёра слёз.

А слёз доверчивую свиту

Воспринимаешь как курьёз.

 

Но в самой глубине сознанья

Теплится нежность ко всему,

И молодости вскрик прощальный

Поднимет в чувствах остроту.

 

И снова видишь молодое,

Готов брести по целине.

Всё застарелое, больное

Уступит место новизне.

 

МЕЧТЫ

 

Отпусти моё сердце, печаль,

От меня отодвинься немного.

Предо мною прозрачная даль

И ступени родного порога.

 

Я, конечно, устал от путей

И набрался житейского шума.

В моих мыслях острей и острей

Зреет чётко настырная дума.

 

Бросить всё и уехать туда,

Где начало рассветов и зорей,

Где на пирсах скучают суда,

Забавляется волнами море!

 

Через устье навстречу реке

Понесёт меня бешеный катер.

И держась на упругой волне,

Мы проскочим капризный фарватер.

 

Обязательно выйдут навстречу

Друзья детства и школьной поры.

В покаянье своём я отвечу

За молчанье и леность души.

 

Предо мною прозрачная даль,

Предо мною родная Камчатка.

То, что брошу с отъездом, не жаль.

Без Камчатки – не жизнь, опечатка!

 

***

Как нелегко строку настроить на звучанье,

Прозрачным вылить смысл в капризную строфу.

В стихе отметив проблески сознанья,

Пустить его на твёрдую тропу.

 

И замирая ждать: не рвётся ли дыханье

В словах, где слоги – рядовые рифм,

Напряжены процессом созиданья;

И не даёт ли сбоя строгий ритм.

 

И бумерангом стих, быть может, возвернётся,

Весь искалеченный правилами судьбы.

Ну что ж, и в жизни так: кто плачет, кто смеётся –

Мы все заложники единственной тропы.